Осудив Спасителя на смерть, первосвященники, книжники и другие члены высшего суда Израиля – Синедриона — постарались снять с себя груз ответственности за откровенное убийство. Они отправили Его к прокуратору Понтию Пилату.
Не найдя вины в поступках Христа, римский ставленник направил Его к царю Ироду Антипе, правившему тогда Галилеей. Ирод жаждал от Спасителя чудес, но, ничего не дождавшись и даже не услышав от Господа ни одного слова, он вместе со своим двором надругался над Ним, обрядил в светлые одежды в знак невиновности и отправил назад.
К тому времени, когда Спасителя вновь привели к Пилату, рядом с его домом собралось множество народа. Пилат вышел к собравшимся и заявил, что не находит никакой вины за Христом, также как не нашёл её и царь Ирод. Пытаясь смягчить недовольство толпы, он предложил наказать Господа, но потом всё-таки отпустить. Однако не этого ждала мятущаяся толпа. Пилат пытался склонить чашу весов в пользу Христа, однако это было напрасно. Подстрекаемый и ослеплённый своими «учителями» народ Израиля требовал распять Христа, дойдя в своём требовании до страшных слов: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27, 25).
Пилат умыл руки и отправил Христа на казнь.
ПУТЬ, ПРОЙДЕННЫЙ ЗА ВСЕХ
Римские воины поругались над Спасителем, избили Его и насмеялись над Ним, после чего возложили на голову Господа терновый венец, впивавшийся своими колючками в плоть, и дав Ему тяжелый крест – орудие казни, они вышли на путь к Голгофе. Так называлась возвышенность к западу от Иерусалима, на которую можно было пройти через городские Судные ворота. Этим путём и пошёл Спаситель, пройдя его в итоге за всех людей.
На Голгофе же всё уже было готово. Солдаты даже приготовили особый напиток для осуждённых на смерть – смесь из кислого вина, уксуса и других веществ. Это питие вводило распятых в одурманенное состояние, при котором они частично не чувствовали боли.
НА КРЕСТЕ
Смерть на кресте вообще во всем древнем мире считалась рабской, позорной и, в тоже время, самой жестокой и мучительной. Пригвождённый ко кресту испытывал страшную жажду, терял сознание и снова приходил в себя, страдал от боли, но главное — постепенно задыхался. Именно задыхался, так как вес его собственного тела, в частности грудная клетка, постепенно сдавливал лёгкие и сердце, которому жизненно необходим кислород.
В шестом часу дня (по нашему времени, около полудня) Господа пригвоздили к кресту, который Он принёс на Голгофу на Своих плечах. Вместе с Господом были распяты и двое разбойников.
Божественная любовь Спасителя к людям проявилась в самом начале Его крестных мук, ведь когда Его распинали, Он уже простил распинателей: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23, 34).
Люди, проходившие мимо и видевшие всё происходящее, злословили и смеялись над Господом: «Других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий» (Лк. 23, 35). Однако Господь делал всё наоборот – в этот момент Он спасал не Себя, а всё человечество. Вместе с народом над Ним смеялись и воины, и даже один из распятых разбойников. И только второй преступник, ещё сохранивший в себе остатки разума и совести, сказал своему подельнику: «Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» (Лк. 23. 40-41). Спасителя он попросил помянуть себя в Царствии Небесном, на что Господь ответил: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43).
Кроме римских воинов, под крестом остались и самые близкие Христу люди. Увидев Свою Матерь и любимого ученика Иоанна, Господь заповедовал им оберегать друг друга после того, как Он покинет этот мир: «Жено! се, сын Твой… се, Матерь твоя!» (Ин. 19, 26 -27). В дальнейшем Иоанн взял Божию Матерь жить к себе домой, где и ухаживал за Ней.
ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНИЯ
От шестого до девятого часа (по нашему времени, от полудня до трёх часов дня) было явлено знамение скорби – солнце померкло, а по всей земле наступила тьма. Свидетелями этому стали многие известные историки и философы той поры (например, бывший тогда ещё язычником Дионисий Ареопагит, находясь в Египте, про наступившую тьму сказал: «Или Творец страждет, или мир разрушается»).
Около девятого часа Спаситель «пришёл в себя» и громко воскликнул: «Или, Или! Лама савахфани? То есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46). По толкованию отцов Церкви, в этом крике выразилась человеческая природа Христа, которой присуще впадать в отчаяние. В тоже время, этими словами Господь ещё раз напомнил людям о Своём Богочеловечестве, ведь Он обратился к Своему Отцу Небесному.
Предчувствуя последние минуты Своих страданий, до того не принимавший уксуса Спаситель произнёс: «Жажду». Один из воинов намочил губку в напитке и поднес её на копье к губам Христа. Испив чашу горечи до дна в прямом и переносном смысле, Господь произнёс последние слова на кресте: «Свершилось… Отче! В руки Твои предаю дух Мой».
Искупление человеческих грехов свершилось, и сделал это Сам Бог…
По материалам православного журнала «Фома»
